Когда человек чего хочет – он не может быть счастлив

Если сильно упростить картину, то в антропологии XIX века существовали две теории происхождения человека. Сторонники полигенизма рассматривали расы человека как разные виды, имеющие различное происхождение. Моногенисты считали, что все люди, независимо от расовых различий, восходят к одному предку и составляют один вид. Полигенизм основывался на теории эволюции и позволил подвести под теории расового неравенства научную базу. Будучи завороженными поисками недостающего звена между человеком и обезьяной, Геккель и его последователи строили филогенетические ряды, ведущие от обезьяны к белому человеку через представителей черных рас. Тогда считалось, что это загадочное звено должно непременно реально существовать. Надо только как следует поискать. Так ученые, вооруженные передовой теорией, оказались вдохновителями расистских идеологий и практик, которые вполне соответствовали политическим задачам колониальных держав.
Моногенисты, со своей стороны, утверждали, что все расы восходят к общему предку, т.е., что все люди – братья. Позиция вполне демократическая, но уж слишком близка к креационизму и происхождению народов от сыновей Ноя. Ситуация была очень не простой. Если ты прогрессивный дарвинист, то оказываешься в рядах империалистов и расистов, если придерживаешься антиэволюционных взглядов, то, с одной стороны, оказываешься в лагере прогрессивных гуманистов (вместе с Чернышевским, который однажды что-то пробормотал о равенстве всех рас), а с другой – могут обвинить в мракобесии. Советские историки науки нашли выход из положения и объявили Миклухо-Маклая гуманистом-дарвинистом. Если не нонсенс, то уж точно удивительный вид гоминида.
Сам Маклай, надо сказать, от каких-либо определённых высказываний по этому поводу воздерживался, предпочитая беспристрастное собирание фактов обобщениям. Он «наблюдал людей по возможности без предвзятого мнения относительно количества и распространения человеческих племен и рас». Чуть ли не единственное теоретическое положение, которое у него находим, сводится к тому, что беспристрастное наблюдение устанавливает, что неодинаковость природных условий в разных частях света не допускала повсеместного распространения какой-либо одной расы, а потому «существование различных рас совершенно согласно с законами природы». Его научные наблюдения работали на обе «партии».
Академик Бэр, мировая величина в биологии и антропологии того времени, и последовательный моногенист, не признававший Дарвина, посоветовал М-М. разобраться с точкой зрения, которой придерживались полигенисты, что папуасы принадлежат к особому виду, сильно отличающемуся от людей, на том основании, что волосы у них растут пучками, а кожа отличается особой жесткостью. Маклай разобрался и заблуждение опроверг.
Из всех своих открытий Маклай больше всего ценил явление, которому он дал название «макродонтизм» (большезубость). Практически у всех аборигенов Островов Адмиралтейства передние зубы отличались большими размерами и выдавались наружу даже при закрытом рте. Маклай решил, что эта гипертрофия вызвана некоей спецификой местной пищи и настолько укоренилась среди местного населения, что стала наследственной. Об этом явлении Маклай написал в ведущих европейских научных журналах, включая английский «Nature». Открытие немало способствовало установлению его научной репутации в Австралии. Позже выяснилось, что с зубами у аборигенов все в порядке, а их огромные размеры – вызваны отсутствием зубных щеток и привычкой жевать разновидность местного ореха бетель с соком лайма, что приводит к образованию зубного камня.
От ошибок никто не застрахован.
Однако главный просчёт М-М. был в том, что он считал папуасов прародителями человеческого рода, прямыми потомками обитателей сгинувшей Лемурии. Они же – оказались одной из самых смешанных рас в мире.

источник